Что-то неуловимо изменилось в шефе, его голос с усталого и раздраженного стал сухим и казенным.
«Аллилу…» Тьфу, опять меня скрючило от резкого приступа боли. Надо отвыкать от любых церковных восклицаний, даже мысленно. «Но, слава… э-э-э… Верховному», – пусть лучше так, занимающее все мои думы несоответствие оказалось легко объяснимым.
– Да, с тех пор как пару тысячелетий назад подземников всех истребили, только люди населяют этот мир.
– Повелитель, конечно, сказал, что ты был паяцем. Но такого явного подтверждения этому я никак не ожидал увидеть. – Эта отповедь заставила меня поспешно прервать столь увлекательное занятие, как регулировка неправильно настроенного настольного прибора.
Унар говорил долго. И чем дольше продолжался его рассказ, тем мрачнее становился тин. В конце этой своеобразной исповеди капитану показалось, что Ламир плачет. Плачет без слез и всхлипов. Но это была настолько нелепая мысль, что Унар решил, будто ему и правда это почудилось…
Можно подумать, его хоть как-то волнует мое к нему отношение. Я произнес это, чтобы просто заполнить возникшую паузу.