— Подожди, — остановил его голос птицы. — Сказать хочу. Чтоб ты знал. В тебе часть нашего есть. Часть нашего вживается. Часть нашего растет. И то, и другое есть.
Охранник кивнул и растворился в дворцовом великолепии.
— Раньше, мар Шармаль, вы не сомневались в моих профессиональных способностях.
— Это уж как получится, — загадочно сообщил Мондени, отпирая новую камеру.
Подошвы скользили. Влажность здесь была сумасшедшая. Бетон заиндевел, покрылся ледком, предательски уходя из-под ног. Колени дрожали от усталости и напряжения. Бурный полет на «Нейраме» давал о себе знать.
Гравитация нагло чудила. Тарталья взмыл, завис в воздухе, смещаясь в сторону обзорников. Потроха всплыли к горлу, накатила тошнота. В следующий миг его снова распластало на полу — одна радость, что поверх барабанщика. Навалилась страшная тяжесть, подминая, расплющивая тело в плоский блин.