Выключив душ, он запустил режим сушки. Затем вышел из ванной, оделся и, все еще пребывая в легкой прострации, отправился вниз в поисках позитива.
С явной неохотой офицер-диспенсатор удалился. Впервые с того момента, как он ступил на палубу «Этны», Лючано остался один. В собственной каюте. Семилибертус; «наполовину свободный». Новый, незнакомый статус. Все-таки «наполовину свободный» в то же время означает «наполовину раб». Но офицер обращался к полурабу с подчеркнутой вежливостью! — вряд ли он так же предупредителен с подчиненными. С другой стороны, этот масляный взгляд… Решил поиздеваться? Обождать, пока полураб окончательно возомнит себя свободным? И вот тогда — по сусалам, да мордой в дерьмо: знай свое место!
Пальцы Пульчинелло скользили по змеям, на миг задерживались в области центрального «кубла» — и двигались дальше. Гладь Лючано красивая женщина, а не безмозглый «овощ», было бы гораздо приятнее. Сюда бы Ирасека, любителя мужчин — вот бы порадовался…
— Да, — в третий раз сказал Айзек Шармаль. — Я уверен.
— Разумеется. При моей репутации. Я даже не успею перейти к научным выкладкам. К объяснениям, что вместо агрессивного «кракена» для инициации собираюсь использовать «прото-амёбу». К заявлению, что корректировать эволюцию микрокосма можно лишь инструментами эволюции макрокосма… Меня закидают гнилыми томатами. Но самое опасное не это. Томаты я стерплю. А если в зале окажется ушлый молодчик, который сумеет подтвердить мою гипотезу на практике? Раньше, чем это сделаю я? Я готов делиться позором. Но делиться лаврами я не желаю!
— Я понимаю, почему ты тянула до последнего. Нзинга потребовала бы от тебя прервать беременность. А сейчас — поздно.