Комиссарша первой пришла в себя. Теперь она яростно орала в коммуникатор, с лихорадочностью переключая диапазоны — нащупать, найти, связаться хоть с кем-нибудь! Однако приборчик лишь мигал от растерянности, раз за разом выдавая ошибку. Как и раньше, явление антиса сопровождалось сильными помехами.
— Оставь его в покое, — прервал гитариста Бижан. Сегодня, с самого утра, он большей частью молчал. Даже когда Гив с Залем уселись играть в нарды, азартно вскрикивая в особо яркие моменты партий, Бижан следил за игрой, не проронив ни слова. Не насвистывал любимый мотивчик — «Дождь в Кохен-деже»; не бурчал, что хочет есть, а до обеда далеко.
— Откуда вы знаете? Вы здесь второй день.
— Говорил. Тут сложнее, малыш… Условно говоря, мы, невропасты, корректируем тело и разум. А душа? Или нет, не душа — дух? Здесь, пожалуй, тоже возможна коррекция. Но как?
— Замолчи, — ругался сосед по камере. — Дай поспать!
— Я рад, что ты вернулся, малыш, — в прошлом он часто звал Нейрама Самангана «малышом», хотя был ненамного старше антиса. — Когда ты исчез, я долго не верил. Ждал. Потом решил: это знак. Ты ушел, пора уходить и мне. Надо отпустить поводья. И с обочины полюбоваться, как оно завертится без нас. Незаменимых нет. Глупо ложиться под двухсоттонный каток, чтобы доказать: избранный тобой путь верен. В историческом плане время все расставит по местам. В человеческом… Ты даже не представляешь, малыш, сколько досуга появляется после отречения! Прогулки, вечеринки, хобби…