Тарталья задал вопрос, глядя на собеседника в упор с невинностью закоренелого афериста. Очень уж хотелось посмотреть, как правдивый вехден начнет выкручиваться.
Отшвырнув, словно кукол, двух помпилианцев с «Герсилии», которые оказались у нее на дороге, «вождь вождей» припала к полу — и прыгнула, метя в горло Юлии.
— На Михре ты ушел в волну — и прихватил нас с собой.
Голос электронного мозга перешел в невнятное бормотание.
Улитка с пакетика подмигнула гостю: все мы тут, братец, мульти — и он, и я, и ты тоже, судя по твоей вытянутой физиономии.
Я бы тоже нагишом в открытом космосе мало что почувствовал. Мало и недолго. Мы разные, мы настолько разные, что это даже смешно: один в другом. Лючано Борготта, ты — среда обитания созревающей флуктуации. Ты — космос! Так и запишем в послужной список: ходячий космос, усмиритель антисов, величайший из неудачников Галактики…