Адвокат с досадой воззрилась на тупого клиента.
От Лючано не укрылось, что себя Авель к рефаимам не отнес.
Объяснение казалось логичным. Тарталья кивнул и содрогнулся: чертов страх вгрызся в печенку — до сердцевины. Извернувшись странным образом, страх поменял имя. Теперь он перестал урчать Пастушкиным баритоном. Зато у жуткого чувства (предчувствия?) отросли длинные, черные как смоль волосы со стальными крючками на концах.
— Ну, это мы еще посмотрим! — задиристо пообещал «йети».
Аромат розы плыл по комнате. Вскоре к нему добавилась терпкая горечь пряностей. Нотка свежих опилок от хвойного дерева. Нет, не опилок, а тончайшего среза, на котором застыли капельки смолы. Оттенок туи, словно зеленые веточки растерли между пальцами…
Лючано ничего не имел против компании трубача. Вот если бы за ним увязались братья Хушенги…