Но помпилианец медлил втянуть щупальца клейма.
Лючано очень хотел спросить у барабанщика: «С тобой — ясно, а вот что случится со мной? Убьет меня Бижан Трубач за провокацию, или возьмет в свою команду, вернув чин капрала?» Вопрос вертелся на языке, а получался блюз. Потому что главное — петь блюз. Не растерять слова, не замолчать.
— Нет. На подходе к «Шеолу» я выйду наружу. Там и уверюсь.
— У каждого свой страх, — бормотал дедушка Мыжи Тюмен. Это, конечно, если старик еще грелся на солнышке, а не бродил смутной тенью в пропасти Ап-Салбанык. — Но и счастье у каждого свое. Положи счастье на ладони, поднеси нам — то-то мы удивимся…
— Почему ты? — упорствовал лохматый гитарист.
Скандал развивался на унилингве. Дама в красном желала дополнительно унизить спортсменов, делая помпилианца свидетелем подробностей. Стоя поодаль, Тумидус зевал с отменным равнодушием.