В повисшей тишине можно было услышать тихие шаги смерти, приближавшейся к Вольфгангу.
— Значит, крестьяне генерала Неца любят. А ты?
На всякий случай Ирму заперли в камере домашней тюрьмы. Здесь держали знатных заложников, поэтому комната очень походила на обычную спальню. Только с замками на дверях и решетками на окнах.
— Все равно, — кивнул Якоб, — пока это — генерал Нец, госпожа.
Лошадь выглядела такой взмыленной, что хотелось налить ей вина.
Была, конечно, опасность, что вербовщики признают монеты своими, мол, это они потеряли. Но тут уж лучше потерять несколько грошей, чем одеть ранец и ружье.