— Ага. — Мне пришла в голову новая мысль. — Ороло когда-нибудь говорил с тобой о десятитысячниках?
— Ладно, ладно, — сказал я. Убеждать их не имело смысла. Мы, инаки, ушедшие в матики (или, если хотите, загнанные туда мирской властью) после Реконструкции, можем изменять мир с помощью праксиса. До определённых пор людям это нравилось. Но чем сложнее становился праксис, тем хуже люди его понимали и тем больше становились от нас зависимы. А это им уже совсем не нравилось.
— Ты и так оказал мне большую услугу, поэтому вполне можешь отказаться, — заметил я.
Ороло встрепенулся было, но при виде кинаграмм сразу потерял интерес.
— Ваша цель — концент светителя Тредегара, — объявила она.
— Но когда ты отпускаешь рукоятки и передаёшь управление синтаксическому аппарату, машина обретает большие возможности?