Совсем в другом настроении я, добравшись до низа, сбросил сандалии и босиком прошёлся по плитам, по которым ступал Адрахонес. По ступеням храма, где Диакс потрясал граблями. По аналемме, где поколения физиологов-жрецов отмечали провенер. По мощёному десятиугольнику, где Метекоранес стоял, погружённый в раздумье, под ливнем вулканического пепла.
Периклиний, рыночная площадь в древнем городе-государстве Эфраде, где теоры Золотого века собирались и вели диалоги.
— Не парьтесь. — Она помахала рукой и ушла в дом.
Самманн отреагировал на моё предложение, как я — на слова Крейда про тундру. Он поднёс жужулу к листу и сделал фототипию с фототипии. С минуту Самманн жал на кнопки, потом развернул ко мне экран: там был другой снимок того же котлована. Только в живой трансляция из авосети.
— Ладно, — сказал я, торопясь перевести разговор с моего эго на что-нибудь другое. — Она подняла тревогу.
Любопытство и полный мочевой пузырь не давали заснуть снова. Я встал — тихо, чтобы не разбудить Лио, — и по привычке сдёрнул с койки покрывало, чтобы завернуться в него, как в стлу. Тут я вспомнил, что надо ходить в экстрамуросской одежде. В предрассветных сумерках штаны и трусы на полу было не найти, поэтому я вернулся к исходному плану: завернулся в покрывало и вышел из домика.