Такие поэтически-сентиментальные высказывания были совершенно не в духе фраа Ороло, и я от удивления даже не задумался, что он имел в виду, говоря об уродстве.
— Да. Из-за неверных показаний скафандры реагировали неадекватно, поэтому и Жюлю, и Джаду после взлёта потребовалась врачебная помощь.
— Нет, — произнёс референт. — С ним Господь.
— Думаешь, космографы нашли планету ещё у какой-нибудь звезды?
И тут у меня в голове произошло нечто странное. Фраа Лодогир нападал подло — он это умел и заготовил ответы на всё, что я могу сказать в своё оправдание. В первый миг я, естественно, растерялся. Но, сам того не зная, он допустил тактическую ошибку: своими разглагольствованиями о моих самовольных и «пагубных» странствиях напомнил мне про Махщ и тамошнее подлое нападение, по сравнению с которым всё, что мог сделать мне фраа Лодогир, казалось просто смешным. Я сразу успокоился, а успокоившись, понял, что последним вопросом он себя выдал. Лодогир хотел, чтобы я свалил вину на фраа Джада. Заложи тысячелетника, говорил он, и тебе всё простится.
Монахам очень понравился гимн, и, когда мы закончили, они встали и тоже спели какую-то древнюю молитву. Она наверняка возникла в первые века монашества, сразу после падения База, потому что староортский ничем не отличался от нашего, а мелодия явно была написана до того, как монастырская и матическая музыка разошлись. Если не слишком вслушиваться в слова, можно было подумать, что это один из наших гимнов.