Ты должна научиться открывать рот, только когда стоишь на коленях.
Продолжения Бренде не требовалось: Гови ей все рассказал, и она нисколько не удивилась. Даже ребенком сын Большого Джима врал без зазрения совести, особенно когда на кону стояли его интересы.
— Что?! — Она резко вскочила, опрокинув стул.
Закончив, Генри ногой отбросил джинсы, с пустыми и вывернутыми карманами, к решетке.
— О чем речь? — спросил Энди. И прежде чем Большой Джим успел ответить, добавил: — О фабрике? О мете…
Ей следовало поехать на границу с Моттоном и все увидеть своими глазами. Раз уж дозвониться до Пита Фримена, ее лучшего фотографа, не получалось, она могла воспользоваться «аварийным “Никоном”», как Джулия его называла. Она слышала о какой-то карантинной зоне, введенной со стороны Моттона и Таркерс-Миллса — возможно, и со стороны других городов, — но уж изнутри Джулия могла подойти к этому чуду вплотную. Часовые могли предупреждать, что близко подходить нельзя, но раз уж барьер непробиваемый, как она слышала, предупреждениями все бы и ограничилось.