Стрекоза весело подмигнул, обозначив широкую щель рта под усами. Густая сеть шрамов на нижней челюсти мешала ему нормально улыбаться.
Запыхавшиеся, с расцарапанными и измазанными травяным соком коленками, с паутиной на ушах, малыши лопоухими щенками пронеслись наискосок через футбольное поле и замерли передо мной, задрав головы, шумно дыша и поедая меня глазами. Взметнулись к головам маленькие ладошки в пионерском салюте, я соскочил с бортика и ответно отсалютовал, бросая резко вниз и в сторону, поднятую ко лбу ладонь. Один из малышей завистливо вздохнул и попытался повторить моё движение. Не получилось. Почти все в лагере старались скопировать мой жест, но не выходило — не было за их плечами тысяч просмотренных фильмов, где подобные красивые движения ставились актёрам лучшими хореографами.
Я перевернул листок и ещё раз прочёл заключительные строки. Всё-таки в мире есть что-то сильнее нашей воли и желаний. Рок, судьба или предначертание на выбор. Прошло уже почти двас лишним года, а Надя по-прежнему мне пишет. Точнее, не мне, а на адрес где живёт мама и подросшие сестрёнки, а затем они пересылают её письма. Я не отвечаю, нет меня — ушел на фронт, но женскую интуицию не обманешь, и каждое новое письмо Надя начинает одними и теми же словами: «Здравствуй, Дима. Я знаю, что ты читаешь мои письма и верю, что мы, когда-нибудь, увидимся с тобой», а заканчивает неизменной фразой — «Целую, твоё солнышко». В середине текста разные новости, милые глупости вроде родившихся котят. Как обычно, эти комки шерсти «есть из миски не хотят». Солнышко, умница и невероятно упрямая девчонка, уже почти девушка. Или не упрямая, а выбравшая раз и навсегда. Меня выбравшая. А на что способны хрупкие существа, именуемые женщинами, если поставят перед собой конкретную цель, известно всем. Стадо рычащих двигателями бульдозеров по сравнению с этими нежными созданиями лишь жалкая кучка муравьёв, пытающаяся стащить кусочек сахара у зазевавшихся туристов. А ведь это проблема. Она и приехать внезапно может, адрес мой мама знает и вряд ли скрыла от моей звёздочки. А на фоне неудержимо портящихся отношений с Евгеньичем, проблема довольно серьёзная. Не хочется подставить Надю и не хочется повторения разговора в коридоре больницы. Одного раза хватило вполне. Второго я не выдержу, точнее, мой мальчик наплюёт на всё и Наденька может оказаться со мной в тот момент, когда всё начнется, чтобы закончиться.
Я почти угадал. Полковник прибыл на БМП. Закопченном, с исцарапанными бортами. Начались бои в городе? Вполне возможно, у нас тогда стреляли в друг друга все кому не лень. А кому не из чего было стрелять, резали.
— Вставай, едрить твою, Пауэрс недобитый! Внучка моя, вишь, знает тебя! Смерша на тебя нет, су….
Вы категорически против этого определения? Так против, что готовы спорить до пены, биться об заклад, ставить голову на кон? Ваше право, вы хоть ж…. Г-хм, ладно, это можете не ставить. Не интересует. Я вам только один вопрос задам, славные мои оппоненты — вам сколько лет? Девять? Ах, двадцать девять, тридцать девять или даже полста, шестьдесят пять и так далее? Вот и помолчите, господа взрослые, дайте ребёнку сказать, и не подтягивайте к себе в сторонники-соратники девятнадцати-двадцати летних и прочих зубастых щенят. Сами они ещё дети, хоть и мнят себя взрослыми, опытными, суровыми и много знающими мужчинами. Ибо устами младенца глаголет истина, и поэтому внимайте мне, пожалуйста, не перебивая. Так как мне, прожившему за сотню лет, виднее. И проглотите вы свои поспешные слова о маразме и впадение в детство. Не угадали. Не впал. Попал, так будет точнее, в детство. Не во сне попал, когда вокруг тебя вьются заводными игрушками разные мохнатые зверушки и, улыбаясь во всю белоснежную пасть, болтают с тобой по-человечески. И небо налито такой синевой, что забирает дух и делается внутри тебя так сложно, что становиться больно и горько смотреть на это бездонное индиго! А трава тебе по пояс и одуряющий её запах с каждым глотком чистейшего воздуха заставляет быть твоё тело всё легче и легче и кажется тебе, что ещё шаг и ты вдруг оторвёшься от земли и полетишь куда-то в золотой свет с серебряными полотнами облаков.