— А кто будет работать? У нашего плотника, сам понимаешь, не десять рук.
— Макаровна, а у тебя никак родственник городской объявился?
— Он… Он сказал — Гера в задумчивости наморщил лоб и завёл глаза к потолку. Я терпеливо ждал.
— Ты! Да это вообще не твоё дело! Не тебе, мальчишка, о прозвищах судить! Сперва заимей свое имя среди уважаемых людей, пескарь молодой! Да будет тебе известно, мальчик, что если бы не рекомендации самого Савелия Спиридоновича, то я у тебя ставку даже на двухлеток не принял бы после таких вопросов! Я — Аверьян! Это имя здесь многое значит!
Длинный угрожающе узит глаза и сжимает руки в кулаки. Костяшки у него набиты, большой палец чётко ложится сверху остальных.
— Да? Дело говоришь? — Палыч с сомнением посмотрел на входную дверь. Вроде бы закрывал воротину, на засов закрывал, точно. От мастера закрывался, а то ведь принесёт чёрта беспутного и опять начнёт соцсоревнованиями, да обязательствами повышенными уши засорять! Но засов мирно покоился на двери, прислонившись к задней скобе стерженьком, и всем своим железным видом опровергал закрытие двери. Вроде бы как и паутинка на нём появилась. Хреновина какая-то.