Брюнет смущенно замолчал, непроизвольно елозя по сиденью и отводя взгляд.
— Дети, что я вам задавала на предыдущем уроке? Кто мне ответит?
Совершенно не интересно сидеть в фойе спортивных манежей или дворцах спорта и кого-то ждать. Окна огромные, в полтора моих роста, по стыкам кое-как проклеены газетной бумагой, чуть протыканы ватой и сквозит постоянно. Двери притягиваются к дверной коробке пружиной толщиной с мою руку, и процесс их открытия и закрытия напоминает битву парусных фрегатов. Заряжай! — дверь, визжа, ползёт на входящего, клубы морозного воздуха вырываются из жерла тамбура, а затем следует «бабах!» и входящий пушечным ядром влетает в фойе. Вид у него точно такой же ошарашенный, как у испанского пирата, попавшего на корабль его английского величества в полном одиночестве. Ошарашенный и напуганный. Наблюдать за этим можно бесконечно, но сиденья в фойе спортивных залов обычно деревянные и некомфортные, если вообще вдоль стен не стоят притащенные из спортзалов лавки. Низкие, длинные, твёрдые как камень и неудобные. Словно заколдованные таксы они расползаются по периметру фойе и приглашающее щерятся ободранными краями — садись, мол, не кобенься. Сел, куда тут денешься, всё лучше, чем кирпичную стену пытаться своим плечом прогреть. Долго уже сижу.
Нет, что за люди то такие в нашей стране? Гвозди бы делать из этих людей! Загонять в цеха и под пресс, под пресс, а потом эту кроваво-белую кашу в печь, на переплавку!
— В четвёртом — машинально поправил Олег — двенадцатилетние в четвёртом отряде.
— Краску, гвозди, несколько молотков и пару ножовок по дереву привезут завтра. После девятнадцати ноль-ноль. Желательно организовать приёмку и складирование доставленного. А мы с ребятами поможем всё перенести на склад.