— А-а! — заорал Николай Сергеевич, ощутив всей шкурой, что пришла настоящая боль, невыносимая, чудовищная. А ротмистр продолжал терзать его тело, и Калашников почувствовал, что сходит с ума…
— Так! В три часа надо быть у меня в штабе, приезжайте туда оба. А пока прервемся, срочные дела ждут.
— Слушай, Цырен, ты действительно собираешься бить в этот бубен?
— Любую помощь я немедленно дам. Все, что от меня зависит!
— Стояла? И куда она сейчас делась? И как ты сюда добрался? Приехал на «Орлике»?
— Не может быть! — Ермаков разглядывал китель и награды. — Это же царское обмундирование! Может быть, он, то есть, в смысле, я в нем… Нет, тот, в которого попал я… Ну, прежний хозяин тела… Бог ты мой, какую чушь я несу! Какой хозяин? — он опять уставился в зеркало. — Невероятно!