Генерал-майор Сычев пыхтел папиросой, прихлебывал из стакана и матерился — за двадцать лет службы ничего не меняется, любая бумага должна вылежаться под сукном.
— Бронекатера не дороже 10 тысяч, а сторожевики в пределах 70 тысяч.
— Верите ли вы в его предначертание?! Верите ли, что он может вложить в душу и ум знания и умения будущих времен?! — Ермаков встал и размашисто, истово перекрестился. Расстегнул ворот кителя и, достав нательный крест, поцеловал его. Он не лгал — только благодаря его воле и провидению его душа оказалась в другом теле и в иное время.
Немцы задумались, и задумались серьезно. Ермаков их прекрасно понимал — участие в гражданской войне вчерашних пленных не привлекало. И сделай он им предложение взять в руки винтовки, последовал бы твердый отказ. Но тут по специальности предлагают — на ледоколах.
Пулеметная и пушечная стрельба на станции стихла, и только изредка слышались винтовочные выстрелы и негромкие хлопки револьверов. И тут со стороны домов показались три бегущих солдата, двое в шинелях, а третий в черной куртке. Иржи узнал своих, и как же они вырвались из этого ада, прошли через пулеметный ливень?!