— У полковника Зайчека везде есть знающие информаторы. К тому же чехи, по всей видимости, успешно дешифруют и читают телеграммы колчаковцев и семеновцев.
На следующий день объявили общее построение, на котором прочитали обращение Политцентра, затем приказ командующего НРА. Понятно, что улучшение питания и снабжения подняли дух солдат и мастеровых, а потому за новую власть согласились воевать до трети солдат гарнизона. Еще трети было безразлично, какая власть, им яростно хотелось домой, и они только поджидали благоприятной ситуации для дезертирства.
Иржи отпрянул от камня, немного отполз назад, встал и бросился бежать в распадок, миновав казачьи усадьбы и тот дом, где купил молоко. И с диким удивлением чех увидел, что прижимает к груди банку с молоком левой рукой. Отбросил ее в сторону — не до него, только бежать мешает. А в голове билась только одна мысль — их предали. Пушки знали куда стрелять — именно в этих вагонах были оборудованы пулеметные амбразуры…
— Если не больше, — пробурчал Коршунов и завистливо вздохнул, — богатые трофеи захватил, очень богатые.
— «Я, как главнокомандующий армиями Восточного фронта, требую от вас немедленного извинения перед Верховным Правителем и армией за нанесенное вами оскорбление и немедленного пропуска эшелонов Верховного Правителя и Председателя Совета министров по назначению, а также отмены распоряжения об остановке русских эшелонов.
Офицеров отвели в сторону от солдат. Смит мрачно посмотрел на Тенделла, который баюкал перевязанную правую руку, ободряюще на Радклиффа, который тихо шептал молитву. К ним подошел офицер в полушубке — Смит сразу вспомнил его, видел в Слюдянке, когда этот казак выставил ставку во время «бокса» чуть ли не в три сотни золотом.