— Он вам у вагонов сдался, господин урядник. Я видел, он руки поднял, и ваш офицер его с ног сбил…
— Конечно, сэр, — старший офицер с двумя серебристыми прямоугольниками капитана на погонах, услышав английскую речь в устах русского ротмистра, тут же повернулся к нему лицом — ни тени неудовольствия, широкая, а-ля Карнеги, улыбка.
— Что ты мелешь, ты, видно, с вечера пьян?! Вон «Орлик» стоит, только сейчас прибыл из Михалево. И нас точно по телеграфу предупредили о его выходе. Ваш же Навотны и предупредил…
С остальными пассажирами «Бурята» было ясно — полсотни солдат дрожали овцами при виде волков, после того как сначала потопили лодку, на которой погибли четверо заводил повстанцев. Да потом на берегу совершенно спокойно лейтенант Миллер застрелил еще двоих солдат, которые вздумали агитировать моряков, говоря о революционных ценностях.
Семенов, не глядя на вошедшего офицера, глухо выбранился. Ему хоть бы десятую часть тех запасов дали, он бы давно порядок навел, не озлобляя население реквизициями. А сейчас все просто — баба с воза, кобыле легче! И все эти чины колчаковские туда же! Он, будучи есаулом, был намного счастливее, чем ставши генерал-лейтенантом и раздавая те же генеральские чины другим, столь охочим до возвышения…
— Не только. Поверьте, но скоро главным врагом корабля станет аэроплан, вооруженный торпедой или бомбой. Англичане топили в Дарданеллах турецкие корабли. Гидросамолеты Черноморского флота, как я знаю, не только бомбили те же турецкие пароходы, но даже потопили один. Так?