Символичным было и то, что ледоколы стояли почти рядом — живой и мертвый. Костя передернул плечами — не только люди жутко умирают, но и корабли.
Скандал получился первостатейный, громкий — их союзники из Политцентра, Калашников и Ходукин, обвинили своих благодетелей чехов во всех преступлениях и грехах, причем обличали искренне, с огоньком и напором. Так из-под палки интеллигенты не выступают, так ведут себя только убежденные в своей правоте люди.
— Даст Бог, подлечишься. Только вот Цыденжап что-то темнит, толком не говорит, загадками объясняется. Вроде от такого лечения можно и крышей тронуться. Что-то по поводу полной луны болтал, якобы может она навсегда душу человеческую взять…
Фомин мрачно усмехнулся — ротмистр Арчегов, которого он для пущего веса «произвел» в генералы, снова оказался прав. Прав в своем цинизме — противнику всегда нужно давать на выбор два варианта, вот только один должен быть неприемлем для него абсолютно, а второй выгоден нам…
Сам Константин понимал, почему военных, как русских, так и чехов, отстранили от переговоров. У него сложилась репутация ярого и непримиримого противника чехов. Более того, вся Сибирская армия была охвачена слухами, что тому причиной. Будто бы чешские солдаты то ли грязно домогались, то ли изнасиловали его жену. Все это было ложью, если мягко сказать, но такая информация немедленно произвела на послов определенного рода давящее воздействие. Смешно сказать, но ему союзные послы даже попытались принести официальные извинения…
— На дилетантские такие рассуждения не похожи, — задумчиво покачал головой Смирнов и тут же попросил: — Прошу вас продолжить.