— Виски, коньяк, кофе? Берите сигары, сэр, кубинские, из Гаваны!
— Я не буду принимать командование флотом, — после долгой паузы угрюмо произнес Смирнов. И вскинул на Ермакова гневно заблестевшие глаза: — Я считаю, что вы единственный генерал, который смог бы вытащить нас из этого, извините, дерьма. За вами шли только победы, мы все почувствовали свои силы. Я не одобряю решение правительства и не буду принимать должность. Прошу, ваше превосходительство, передать мое мнение и рапорт правительству и военному министру…
— Вагон харча всякого, консервы много будет, сахар. Еще четыре вагона с патронами, и вагон со снаряжением всяким, воинским. Но там и пулеметы есть, с дюжину, авторужей тяжеленных, без сошек, с десяток, и пистолетов короб, гранат семь ящиков. Вагон сам смотрел, их благородие пустили.
Пароход выдал длинный гудок, гребные колеса перестали молотить по бортам воду, а с носа шлепнулся в реку якорь. Однако на нем имелись и такие, кто не жаждал свидания — от парохода отвалила небольшая лодочка, и четверо гребцов дружно навалились на весла…
Все присутствующие переглянулись. Полковник явно недоговаривал, и в этом было самое страшное…
— Есть, пан генерал, — полковник тут же встал со стула и пошел в аппаратную, закрыв за собой дверь. А генерал встал из-за стола и подошел к Зайчеку, пристально посмотрел в глаза вставшему контрразведчику.