Волевое лицо, зачесанные назад черные блестящие волосы без седины, на вид лет 35, не больше. Уверенный взгляд самодовольного человека ощупал Ермакова, и у того засосало под ложечкой. Примерно так ощупывают барышники коней, прежде чем купить. Худой взгляд у генерала, плохой, благородством манер не пахнет.
— Сэр! Может, мне лучше взять в головной вагон пушку? В упор она издерет в решето русский блиндированный вагон, — молодой лейтенант в форме САСШ с серебряными прямоугольниками первого лейтенанта на погонах прямо сочился энергией, распиравшей молодое здоровое тело.
Докурив папиросу, Ермаков стал тушить окурок в банке и зацепил край пальцем. Банка тут же встала на ребро и опрокинула все свое содержимое на стол. Ну как тут не облегчить душу крепким словом…
Сжатая соснами узкая санная дорожка уходила в сопки. Где-то далеко от реки была русская деревенька со странным названием Марково. Верст двадцать, но, может быть, и меньше, Иржи толком не знал. Бежать туда? Но русские начнут преследовать, у них казаки, а те воюют конными. Он не уйдет! Свернуть в лес, ползти на сопки — им вслед будет легче идти по его следам.
Клятва перед самим собой обожгла душу, прогнала остатки сна, и Константин вскочил с топчана. Брезент с закутка сняли, было темновато.
Долгие пять лет, проведенных в Нагано, ему показались одним мигом. Жадно, как губка, он впитывал язык и культуру страны, навсегда ставшей ему второй родиной.