— Извините, господин ротмистр, я немедленно разбужу генерала. А вы посидите здесь, — Ермаков улыбнулся — все так же, как у него в штабном, только комендантом здесь сидит целый офицер, а у него унтер. Присел на топчан, достал папиросу и закурил.
— Развезу все честно, господин есаул. То о наших забота, и деньги брать грешно. Благодарствую…
— Я могу вас отправить, согласно приказу военного министра, в штрафную роту, не доводя дело до суда. Если же вы желаете оспорить мой приказ, то вас ждет разбирательство в военно-полевом суде…
— Что ты делаешь в чешском эшелоне вместе с другими ППЖ?
— Немедленно приму к выполнению, ваше превосходительство…
— Хорошо. Броневагоны отправьте с черным паровозом сзади, толкачом. И пусть Михаил Николаевич уступом к первой ставит по четному пути, на прикрытие, и в туннель загонит, в засаду. Американцы постараются внезапно с эшелона напасть, вот тогда вторая бронеплощадка выходит из укрытия, и их накроет из засады. Десятка фугасов хватит для вразумления. А подъесаул дуру пусть поваляет, но амбразуры и двери задраит капитально, а то гранатами закидают, мало не покажется. И паровоз на ходу держит — чуть что, деру дать. Звони ему немедленно, а я до морячков прогуляюсь.