— Насчет этого не беспокойтесь, все наши солдаты отойдут к станциям. Полковник Крейчий! Немедленно отдайте приказы!
— Что происходит, Ефим Георгиевич? Откуда информация? Почему позвонил Оглоблин? — Черепанов от волнения забылся и выпалил наболевшее.
— Поручик по адмиралтейству Запрудин Михаил Иванович.
— Извините, пан генерал. Но слишком много если. Отряд Скипетрова, может быть, и силен, но только для Политцентра. Для нас он слаб и ничего сделать не сможет. Что касается туннелей — как только белые выйдут из них, они будут немедленно заняты нашими американскими союзниками. И при необходимости полковник Морроу применит силу. Так что здесь нам никто не угрожает. И ничто, пан генерал.
Половина штабного здания превратилась в груду битых кирпичей, а вторая половина пылала погребальным костром. Вместо добротных усадьб разлилось зарево пожаров, дым и пламя клочьями рвались к небу. Капрал подумал, что если русские перенесут огонь на предместье, то через четверть часа там будет такой пожар, который полностью испепелит все — дома, людей, животных. Огромный кратер вулкана…
— Я буду убеждать, а не разоружать или убивать. Для нас достаточно войны с красными и партизанами, чтобы начинать еще проливать кровь своих же, — Ермаков остановился и пристально посмотрел в лица министров. Тут дело не в том, что адмирал Колчак для Сибирского правительства стал ненужной и опасной фигурой.