Вот только пулеметчики не зря свой хлеб ели — лоб полоснуло чем-то горячим, и тут же боль резанула правую руку. Михаил выронил бомбу, не успев поставить ее на боевой взвод. Бесцельно было надеяться, что она удачно попадет тяжелой гирькой на какую-нибудь комиссарскую голову…
Моряки уже перекусили хлебом и чаем и собирались уходить. Костя решил их подождать в забитом зале вокзала, куда и вошел величаво, хлопнув тяжелой дубовой дверью.
— А ведь вы правы — кроме как партизан или китайцев, нам и воевать сейчас не с кем. Если с японцами мы договоримся, то они вряд ли потерпят, чтобы какая-нибудь третья страна развязала против нас боевые действия.
— Не думал я, что у атамана Семенова в контрразведке такие монстры, — лицо Смирнова было почерневшим от сдерживаемой ярости. — В Омске знали об этом, но масштаб… Сипайлов же душегуб, каких поискать надо. Думаю, что он не один, там еще барон Унгерн есть…
Использовать другие, более хитрые приемчики, кои были вложены в его мозг и подсознание во время прохождения одного очень полезного спецкурса лет десять назад, он не стал, и на это был свой резон.
— Эти воззвания колчаковского правительства распространялись сегодня по городу. Тут написано для офицеров и солдат гарнизона следующее: «Кому могут быть полезны сейчас восстания, кроме как большевикам? Неужели вы, как Иуда, предадите тех несчастных, измученных страдальцев, которые еще борются с большевиками? Нет, вы не окажетесь изменниками! Не сегодня завтра придут силы с Востока, которые помогут вам защитить порядок, спасут нас всех от большевизма и от голода. Помните, что хлеб сейчас идет только с Востока»…