— Позвольте, Иван Иннокентьевич, — Михайлов довольно невежливо перебил собеседника, и Ермаков внутренне улыбнулся — деньги есть епархия министра финансов, и он с первых же часов ревностно встал на страже собственных интересов, хотя раньше на этой должности проявил себя, сказать бы помягче, не совсем зер гут.
— Меня опять хотят поставить на должность морского министра? — моряк напрягся, черты лица заострились. Он сейчас напоминал Ермакову гончую, что встала в стойку, обнаружив присутствие дичи.
— Если бы весь народ поднялся, мы бы давно всю нечисть вымели и порядок бы навели. Ну, ничего…
Из переулка вынырнул конный патруль — семеро бородатых иркутских казаков мигом заворотили лошадок и пристроились к колонне. И их голоса с цоконьем копыт слились в общей песне.
Вот хорек — почти не ворует на свой карман, просто жаден, не любит добро из складов раздавать, как и все интенданты. Это у них натура такая — чем больше хранится, тем лучше. Вот и сейчас сообразил, что в Иркутске у чехов просто залежи полезного в эшелонах навалено, любой Плюшкин от радости удавится…
— Что касается наличия денег, — Ермаков сделал многозначительную паузу, — в Госбанке лежат примерно 18 миллионов рублей золотом и 2 моих миллиона серебром. В полевом казначействе еще порядка полутора миллионов рублей в монете и два миллиона уже истрачено. Так?