С платформы дружно спрыгивали солдаты, с лязгом открылись двери и на «Быстром» — оттуда тоже посыпались люди. К Ермакову подбежал офицер, четко козырнул.
— Хотя, тут я согласен с вами, в этом деле слишком много странностей. Знание японского, английского и немецкого языков? Не вижу криминала, тем более сие знание полковник не скрывает уже несколько дней. Шпионы так себя не ведут. Да работай он на любую державу, я все равно буду одобрять его деятельность. Ибо все, что он совершает, идет на наше благо и во вред большевикам. Яковлев опасается, что он монархист? Хм… Сторонник конституционной монархии не может быть «чистым» роялистом по определению. Михайловец? Ну и что ж такого! Важно то, что Михаил Александрович, если он, конечно, жив и здоров, будет вынужден полностью считаться с мнением и народного собрания, и правительства. То есть нас с вами, Иван Иннокентьевич. А для нас преемственность такой власти более чем важна.
— Несомненно! Но только в том случае, если вы нанесете вред сибирскому народу и правительству.
— Вот потому-то вы должны создать флот нового типа, ибо при нашей нищете и малолюдстве потянуть корабли крупнее пятисот тонн мы не сможем. Вы видели, как атакуют москиты или дикие пчелы?
— От ума! — поморщившись, поправил он шурина. — Ты сам-то что читал в последний раз? В туалете и то, наверное, не газетой, а пальцем подтираешься?!
Иржи ощутил приятную тяжесть на животе — в туго повязанном поясе на исподниках были зашиты два десятка русских золотых монет, что не сдал он в походный банк корпуса. И было отчего — эти деньги достались ему нелегко, и поделиться ими он не желал.