Вышло, правда, не очень. Озеро было на месте, солнце тоже, а вот народу немного. То есть почти совсем никого. Трое мужиков неспешно устанавливали доску «Купаться строго воспрещено». Я спросил у того, кто помоложе, в чём причина. Причина в том, ответил мужик, что в озере нашли двух пацанов. Не из городских, не дачники, и не местные тож. Лет семи. Вот народ и сторонится.
— Не стекляшки, — повторил я. — В пении нам, конечно, с Оперой не тягаться. Но жизнь — не только пение. Мы в другом сильны.
— Ни за сколько. Этим занимаются в машбюро. Двадцать страниц — это рублей пять или около того. За срочность надбавка. Можно просто договориться с машинисткой.
Ехали мы не быстро: к восьми успевали, да и зимняя дорога не место для лихачества. Машин мало. Навстречу, пока не въехали в город, попались четыре за весь путь. Праздник же. Новый Год. Дома сидят, или где-то ещё, салаты крошат, водку остужают.
Странное у меня сумасшествие, а, впрочем, с чем мне сравнивать? И вообще… Ты говоришь, что слышишь музыку? Доктор и тебя вылечит. Даст таблеточек, поможет электрошоком, инсулиновыми комами, и — никакой музыки. Иди, Бетховен, в свекловоды.
А я бился. Избегал разменов ради разменов. Нагнетал. Создавал ложные угрозы, маскируя угрозу истинную. И, в итоге, взламывал оборону (после пятого тура со мной все играли от обороны), и водружал красное знамя победы на развалинах вражеской крепости.