— Классовая напряженность, — предположил я.
Быстренько надел фрак, повязал бабочку, вставил в глаз монокль. Денди!
И ведь нарочно эти тополя насажали. Прежде, говорят, Омск был местом серым, грязным, а сегодня просто город-сад, вот только в саду растут не вишни с грушами, не липы, не клёны, а тополя. Почему не дубы? Впрочем, дубы тоже есть, но среди тополей они теряются. Дубы — и теряются!
Но вот у меня работы особой нет. Внушить уверенность Ольге и…
Ага. Бабушка этой любви в пятьдесят втором хлебнула полной мерой. Помню, слушал я по радио футбол, наши с немцами играли в Англии. В шестьдесят шестом. Видишь, Мишенька, сказала бабушка (хотя я не видел, а слышал), футболист за игру три раза ударит по воротам, бог даст, забьет один гол — и уже герой. А от врача ждут, что он будет бить по этим воротам сорок раз в день, и забивать стопроцентно. Каждый удар в цель. Промахнешься — и ты уже вредитель.
А, верно, Ольге досадно. Мы, то есть я, Ольга и Надежда, стали если не знамениты, то узнаваемы. Подходят, здороваются, трясут руку. Две девушки телефон у меня спросили. И около Бочаровой вьются, даже преподаватели. Почему бы и не виться, девушка она симпатичная, стройная, высокая, ещё и поёт приятно. Вот и хотят познакомиться.