Последний свободный вечер я провёл в драмтеатре, давали «Ревизора». Сколько смотрю, столько восхищаюсь. И ведь Гоголь никаких писательских курсов не кончал, а взял — и отчеканил на века. Пока жива Россия, жив и Ревизор.
Третьей парой был английский. Для меня и девушек — пустая трата времени. Преподавательница, дама почтенного возраста, знала язык не лучше нас. Скорее, хуже. Мы-то в школе индийцами общались часто, из тех, кто в университете учился, для них английский как родной, изредка с природными англичанами, и дома «Би-Би-Си» с «Голосом Америки» слушали для пользы дела, вот как рыбий жир пьют — противно, а нужно. И всяких Голсуорси с Хемингуэями читали, а что было за плечами у преподавательницы, кто знает.
Уговорил, конечно. Голодного уговорить легко.
— Бочарова в больницу слегла. Бронхит какой-то нашли у неё. Бывает — вот прямо перед колхозом.
Гусь проводы старого года не пережил, съели тёпленьким, остались от гусика лишь косточки, и то немного. Пантера и Лиса принимали поздравления, делились кулинарными тайнами, а обо мне забыли. А я ведь яблоки резал!
— Входите, — пропустил я соседа. — Чем обязан?