— Узнал, — как Бочарову не узнать, сколько лет в одном классе, а теперь еще и в одной группе. Институтской, не детсадовской. — Случилось что?
Прошли чуть дальше, в рощицу, сели на поваленное дерево и стали отдыхать.
— Не придирайся. На водохранилище. На дамбе. После кино.
Я-то робкий, а вот Ольга — ни разу. Она, конечно, девчонка простая, и может месяцами не напоминать, что отец у неё первый секретарь обкома. Не напоминать, покуда об этом помнят другие. А так… Хорошо, если хмырь отделается сегодняшними броском да пинком. А то ведь глядишь, завтра за пьянку отчислят. А не пьет — за неуспеваемость. Это случается. Отчислят — и на весенний призыв, отдавать долги родине. Видно, хмырю это объяснили, вот и суетится.
Прибыл вовремя. Поднялся на сцену, повесил плащ на спинку стула, пожал руку мастеру Золотникову.
Впрочем, музыку и я слышу. С тех пор как себя помню, лет с трех. А теперь, стало быть, и шахматы стали являться. Но я, в отличие от людей прошлого века, в языческих божков не верю, вот мне и явилась электронно-вычислительная машина. Всякому времени свой образ, на дворе прогресс и печатный пресс. Раньше просто тупо считал за доской — если я так, то противник этак, я тогда пойду этой фигурой, а он той. А сегодня это оформилось в образ ЭВМ. Возможно, в кристаллизации образа сыграла роль книжка Ботвинника, что я вчера читал.