— Боится, всыплет ему Дыба по первое число! — прямо заявила их черноволосая товарка, имени которой ещё не запомнил; она поправила косынку и показала старосте язык. — Трусишка — зайка серенький!
Выданные штаны и рубаха с длинным рукавом подошли по росту, при этом оказались слишком широкими и напоминали то ли больничную пижаму, то ли тюремную робу, как её было принято изображать в газетных карикатурах. Не хватало разве что вертикальных полос, да к шапочке с плоским верхом непонятно для чего пришили завязки. Надевать её не стал, как и все, вышел в коридор с непокрытой головой.
Отработанным движением я вывернул дубинку, и Боря не удержал её в руке, уронил на землю.
«Какое ещё ведро?» — собирался спросить я, но рвотный позыв расставил всё по своим местам.
Благоразумие. Мне хотелось думать, что так сказалось благоразумие.
— А он и будет расти, только в другом, более перспективном для себя и корпуса направлении.