Под утро мы проголодались. Наташа накинула мою рубашку и пошла делать сэндвичи. Я включил радио. Весь Париж сейчас слушает Радио Тур Эйфель. Типа Европы Плюс в Москве девяностых. Куда не зайдешь – везде оно. Передавали фокстроты в исполнении джазовых оркестров.
– Я думаю, что если вы заплатите меньше миллиона, это для вас будет унизительно!
В Париж мы вернулись на следующее утро. Марк, как мы и договаривались, забрал мою машину из Компьеня и поставил на парковку возле Северного Вокзала. Я отвез Якова домой. И наконец-то вошел в свое жилище. Поприветствовав экономку пошел в душ с одной мыслью – спать. И пошло оно все.
Дом, в котором я живу – обычный парижский дом. Один подъезд, пять этажей и мансарда. На втором-третьем этажах по две квартиры. На четвертом-пятом, по четыре клетушки на этаж. И две мансардные комнаты. Одну снимаю я. Вторую занимал художник, обрусевший болгарин Михайла Тончев. Но с пару месяцев назад съехал.
Так, ехали они похоже – оттуда. Вот здесь остановились. Самое удобное место. Талгатыч похоже пошел – туда. И бежал обратно вот здесь.
– Так говоришь прабабушка русская была, Кольцов?