Я проснулся как обычно рано. Наташа уютно сопела мне в плечо. Максимально бесшумно встал и пошел на кухню. Выпросил у экономки кофе и уселся в полюбившееся мне кресло. Было прохладно. Лето кончилось. Из дома, с чашкой кофе выполз заспанный Яков. Молча уселся рядом. Помолчали. Я закурил и сделал глоток.
– Её в двадцать выдали за графа. А он из этих. По мужикам. Его семья ради приличий их и поженила. Ну а потом он совсем с ума съехал, и закрутился. Пока все не проиграл и не стрельнул себе в лоб. Ну а я приехал, смотрю – красивая баба, потерянная как жеребенок в степу. Давай говорю, выходи за меня. Не пропадешь.
– Ну, вот. Главное – никакой Роял Датч Шелл.
– Мэр Жуаньи рыдает от горя, Бакстер. – перевел я американцу. – Но я прослежу, чтобы на следующей неделе вино доставили на твой склад.
Марк мне сразу понравился. Сорок лет, воевал на Сомме. Отделался легким ранением. Для француза удивительно молчалив. И очень неплохой слесарь-механик. В конце прошлого года автопредприятие, где он работал, обанкротилось. Так его занесло к нам. Я с ним на ты и по имени. Яков впрочем, тоже. Ставить на место мост в саванне – сближает.
Тем временем на площади заиграл духовой оркестр, и началось шествие огромных фигур из папье маше, под руководством местного священника. В толпу въехало еще три бочки с вином, из которых наливали всем желающим. Покровительница местных земель и окрестностей сидела на троне, и милостиво улыбалась демонстрантам.