– Видел, – ответил ему я. – Очень удивился. Спасибо, но нет. Я привык к муниципальному транспорту, в нем и вздремнуть можно, и книжку почитать. За все это время я за руль садился два раза, да и то лишь по исключительной надобности. И даже не тянет.
– О том, как тебя Изольда поимела, можно не рассказывать, – разрешила Воронецкая. – Мне это не слишком интересно.
– Но есть ведь и другие оборотни? – резонно заметил я. – Мы сейчас уйдем, а он, не сходя с места, достанет телефон и позвонит какому-нибудь… Ну, не знаю… Агафону. Позвонит и попросит глянуть, насколько интересен мой внутренний мир в буквальном смысле. Ребра там, селезенка, все та же печень.
Кухня порадовала обилием техники, белизной обстановки и аквафильтром, к носику которого я и приник. Так хорошо мне не было уже лет семь, если не больше. Водный катарсис после хорошей пьянки – это, конечно, отдельное мужское удовольствие, стоящее где-то между «каре», собранном на «ривере» в техасском покере, и сексом с бывшей супругой лет через пять после развода, особенно если та уже по новой вышла замуж.
И тем не менее, когда мы со Стеллой вошли в совсем небольшой зальчик, в котором не имелось окон, а свет был более чем приглушенный, дружная компания, состоящая из Шлюндта, Арвида, Ростогцева и Марфы, чокалась бокалами, наполненными багровым вином. Впрочем, в случае с вурдалаками я бы не стал утверждать, что они употребляют именно дар лозы. Кто их знает, кровососущих?
– Ты хотела сказать «пристрелян»? – переспросил я.