Но Митрохин рассудил по-другому, он, как я уже сказал, увидел в произошедшем некий божий промысел, а потом со свойственным ему прагматизмом и упорством начал строить свою новую жизнь.
– А? – Воронецкая от удивления даже икнула. – Не поняла.
Закончить фразу он не успел, поскольку я открыл глаза и уставился на него.
– Сама виновата, – уже нормальным тоном сказал ей я. – Сначала обиду выдумала, потом в нее поверила, а после начала мне мозг клевать. Ладно, проехали.
Девушка, которая за все это время ни слова не сказала, закинула «Бенелли» за спину, достала нож, лезвие которого серебристо сверкнуло в пламени костра, и подошла ко мне.
– Да и нам иногда нужна помощь, что скрывать, – добавил Михеев. – Нечасто, но случается.