А дуб и правда нереальный. Высоченный, раскидистый, казалось, достающий своей кроной до края неба, он поражал воображение. Скорее всего, этот исполин помнил еще те времена, когда наши предки мамонтов по Среднерусской равнине гоняли с дрекольем в руках.
В тот же миг что-то стукнуло за холодильником, прошуршало за плитой и в вентиляции. Это, как видно, подъездные разбегались куда подальше от моей квартиры. Ой, чую, вынесет суровый Филат Евстигнеевич снова на обсуждение вопрос о моем отселении из его дома. И отправлюсь я на улицу, солнцем палимый, ветром гонимый…
– Точно нет, – заверила ее девушка. – Балаклавы и перчатки не снимали, после их утопили. Эти двое нас даже не коснулись, зеркало с той стороны я расколотила, как было велено.
– Обычные на вид дамские безделушки. – Пыхнул трубкой Ровнин, откидываясь на спинку кресла. – Работы пусть хорошего, но совершенно нетитулованного мастера, имя которого пережевало время, ни разу не раритет, никакой исторической и культурной ценности не представляют. Обычный среднестатистический антиквариат, который, конечно, в типовой арбатской лавке не купишь, но и на знаковый аукцион не пошлешь.
– Кампари балуешься? – осведомился я у нее. – Не дожидаясь вечера?
Бахнул выстрел, и Сашок, моментально утративший свой жутковатый облик, покатился по траве, завывая на все лады. Майка на плече у него окрасилась кровью, причем то ли от отсвета костра, то ли по какой-то другой причине она была не красной и не багровой, а прямо-таки черной.