Андрейке сохатый был не нужен. Но выхаживать его у него не было ни желания, ни возможностей. А оставить так – значит просто оттянуть его гибель, причем совсем ненадолго. Еще несколько часов и он, истекая кровью, окончательно обессилит. Упадет. И все.
– Приплыли, – констатировал Андрейка, когда из-за очередного поворота реки показался отцовский дом. Точнее то, что от него осталось.
– Ты же, как сказывают, краску добрую продал.
– Хотел я с вами поговорить, други мои. Рассказать вам о делах светлых и добрых.
– Тебе, сын мой, Мать-церковь за эту краску даст двадцать пять рублей. И в городскую казну пожертвует еще полсотни.
– Еще краска. Тут примерно половина гривенки.