Набор предметов в этот день был схожий. Я откровенно скучал, добросовестно «писал» палочки, а на уроке математики складывал яблоки и шарики. Чтение в этот день было последним уроком и нас даже поспрашивали. Я два раза ответил. Зверева подняли трижды, но безуспешно.
– Директор бежал следом и кричал: «Только бы не было как в пятьдесят третьем, когда Сталин умер, там же будет толпа. Вас раздавят!» – рассказывала Света. – Меня мама никуда не пустила. Зверь умчался в числе первых, пообещав рассказать про Гагарина.
Чтобы хоть как-то разнообразить это нудное дело, я придумал себе занятие – анализировал, как Татьяна Валерьевна ведёт уроки. Подмечал её ошибки и исправлял их. Стал заниматься не только с Мишкой и Олегом, но и другими учениками, кому это требовалось. Моё прозвище «учитель» здесь сыграло не последнюю роль. Я был строг и непреклонен. Это учительнице можно по ушам ездить, а со мной номер не пройдёт, поскольку я и в воскресенье домой приду, и с родителями (даже алкашами) беседу проведу, но добьюсь того, что мой подопечный будет сидеть и корпеть над написанием букв и читать вслух на скорость. Особо отличившимся дарил портреты. Это в классе оценки, которые для большинства первоклашек нечто абстрактное. И совсем другое дело – хвалиться рисунками.
— Почему мне хочется выкинуть все свои холсты?
— С севера не пройдёт. Там другой акцент, — уверенно заявил я. — У меня, по заверению бабушки, нет явно выраженного акцента. Возможно, я из западной части Англии?