– Катьке в прислуги нанялась, а родной муж хоть подыхай, – продолжал ворчать дед.
Тем временем бабушка притащила ведро и совком стала добавлять уголь в эту странную печь. Судя по её расположению, отапливала печь две комнаты: ту, что слева, и ту, где имелись стеклянные двери. Ну и холл, естественно. И только я разобрался с этим вопросом, как понял, что подобных печей здесь две. С правой стороны на границе с третьей комнатой имелся похожий высокий «цилиндр».
Приближённые поозирались, взгляд многих почему-то останавливался на Фурцевой. Та поправила пачку документов, зажатую под мышкой, и комментировать ничего не стала. Наконец кто-то сказал, что картина пока не куплена.
Альбом я свой забрал, а вот оценку в нём никто не изменил! Зверев встретил меня с немым восторгом.
– Дед, а как же твоя работа? – озадачился я сменой их места жительства.