После всех проверок нас с Алексеем отправили погулять по корпусу, а дядя Вова остался решать какие-то свои вопросы с директором института. Безусловно он сразу довёл до сведения, что КГБ заинтересовано в моём обучении, но он и что-то ещё собирался обсудить. Как потом оказалось, товарищ подполковник захотел послушать оценку и отзыв Фёдора Александровича.
Илья удачно все крещенские морозы отсиделся дома в тепле. Скучно нам не было. Я отыскал в шкафу шахматы и предложил сыграть. Между раскладушкой и диваном свободно встал табурет, на него положили доску с шахматами. Илья играл весьма посредственно. Я пусть и не гроссмейстер, но детский мат поставил ему через несколько минут. Илью это сразу зацепило. Он и до этого не думал мне поддаваться, а тут уже стало дело принципа обыграть малолетку.
– А меня с тобой пропустят? – зачем-то попросился я.
В школьную жизнь пришлось окунуться с головой, увеличив время посещения спортивной секции и продолжая клепать стенгазеты для любого мало-мальски значимого события.
Но несмотря на такие препоны, методы наблюдения за лагерем у местных были отработаны. Перебравшись через овражек, а затем через кусты, мы вышли месту, где у забора росли деревья.
Новый 1962 год я привычно отмечал с бабушкой и дедом. Единственные родные, по-настоящему родные для меня люди в этом мире. Всегда искренне радуются моим успехам, готовы безвозмездно помочь. Квартирка у них теперь своя, однокомнатная, и для меня в ней имеется мягкое раскладное кресло. Где только достали? Не знал, что у нас такие производят.