– У вас, что, бабы коней куют, Василий Дмитриевич? – спросил Неверовский.
У меня закружилась голова. Некоторое время я стоял, пытаясь осмыслить увиденное. Мысли носились в голове, как тараканы по кухне алкоголика, и никак не хотели собраться воедино. Как я сюда попал? Почему? И что теперь делать? Так и не придя к какому-либо решению, я потащился к телеге, от которой отправился искать воду. Полежу, подумаю… Не удалось. При моем приближении из-за телеги вынырнула фигура. На незнакомце оказался оказался серый мундир с фалдами, застегнутый на латунные пуговицы, и такого же цвета штаны, на голове красовалась фуражка с козырьком. Небритое, заспанное лицо…
– Слушаю вас, полковник! – сказал Даву, глянув на вошедшего в избу начальника разведки. – Что-то срочное?
– Они умело используют пушки, что не удивительно: Бонапарт в прошлом – артиллерийский офицер. У французов есть легкие четырехфунтовки, которые они катят перед наступающими полками. Подойдя к противнику где-то на триста шагов, артиллеристы начинают бить по его рядам картечью. Положат многих, разобьют строй, после чего вступает в дело пехота.
– Если наш, пусть про казаков споет! – ответил кудрявый и победно подкрутил ус. – Тогда и поверю.
– Для этого следует ее переучить, – не согласился Руцкий. – Пуля с выемкой на донце по-другому летит. У нее более настильная траектория.