Цитата #739 из книги «Штуцер и тесак»

– Семнадцать человек потерял, – вздохнул я. – Это только убитыми. Раненых не считал.

Просмотров: 1

Кашу я смолол вмиг. Горячая, на мясном бульоне, пахнущая дымком, она казалась необыкновенно вкусной. Да и хлеб был хорош. Голод – лучшая приправа. Пока я ел, Пахом топтался рядом, глядя на меня как заботливая мать на непослушного ребенка.

Просмотров: 2

Отставив оружие, я занялся ранеными. Их сносили в дом и укладывали в столовой, из которой ради этого вытащили обеденный стол и стулья, заменив их лавками. Легкораненые приходили сами. Я промывал раны, зашивал, мазал швы «бальзамом Руцкого» и бинтовал. Накладывать повязки мне помогали егеря, выделенные для такого дела Синициным. Они же резали бинты из принесенного фельдфебелем полотна – мои кончились быстро. Большинство ран оказались рубленными – саблями поляки владели отменно. Страшные на вид, они не вызывали опасений – если держать в чистоте, заживут. Будут шрамы, но кого это пугает? Достал две пули – из плеча егеря и ягодицы мужика. Последнего привели под руки односельчане и, стоя у порога, скалили зубы над незадачливым товарищем. Настроение у всех было приподнятым. Мы разгромили вдрызг сильного противника, понеся при этом минимальные потери: погибли трое егерей и два мужика. Это сообщил заглянувший в импровизированную операционную Спешнев. Выглядел он чрезвычайно довольным. Другие потери тоже не высоки. Тринадцать человек раненых, из которых только пять – егеря. С десяток солдат имели легкие порезы, которые они отказались лечить, сказав, что и так заживут. Но я все равно велел протереть их водкой и помазать бальзамом – береженого бог бережет.

Просмотров: 5

Меня растили дед с бабушкой. До пяти лет я считал их папой и мамой, да и после продолжил называть так. Бабушка преподавала в школе русский язык и литературу, дед работал механизатором в колхозе. Невысокий, жилистый, он обладал невероятной силой: в одиночку снимал и ставил на трактор «Беларусь» заднее колесо, а оно – минуточку! – центнер весит. Я ношу его отчество, унаследовал от него силу и не только ее: лицо, рост, фигуру. Дед меня очень любил, бабушка – тоже, хотя временами пыталась выглядеть строгой. Они сделали все, чтобы дать внуку лучшее образование. Бабушка занималась со мной уроками, дед возил в музыкальную школу в райцентре. Детство выдалось счастливым. На дворе стояли 90-е, в стране царили разруха и упадок, но я не этого заметил. Еды в деревне хватало, а одежда… В Беларуси есть поговорка: «Что малому сносить, то старому съесть». То есть, обоим пофиг. Дальше – обычно. Школа, неудачная попытка поступить в медицинский университет… Баллов, набранных на централизованном тестировании, оказалось недостаточно для поступления на бюджетное отделение, а учить внука на платном оказалось не по карману опекунам-пенсионерам – медуниверситет в этом смысле самый дорогой из вузов. Учился я на «девятки» и «десятки», но выпускник сельской школы не ровня городскому, которому родители наняли репетиторов. Затем были армия, учеба в медицинском колледже, распределение на работу в сельский ФАП. Там меня и застала весть о гибели деда с бабушкой…

Просмотров: 3

– Будете носить вместо своего нелепого тесака, – подсказал Неверовский, улыбнувшись. – А то прямо странно смотреть: дворянин и с тесаком.

Просмотров: 6