Молодым он выглядел на фоне других. На вид ему лет двадцать пять. Остальным — на вид больше тридцати. Тот, что стоял справа, носил на лице длинный шрам. Он начинался от подбородка, пересекал губы, щёку и заканчивался под глазом. Шрамы всегда означали две вещи. Либо получивший их не бес, либо его ранили чем-то особенным.
В школьной программе я не нашёл ничего такого, что вызвало бы сложность. Единственная трудность – это качество и ограниченность учебных материалов.
– Хах, – откинулся он на спинку кресла, от чего то заскрипело ещё сильнее. – Родня есть?
– Вроде ты уже что-то такое говорила, – ответил я, не глядя на неё.
– К нам кто-то крадется, пап. Кто-то плохой.
– Спасибо, – улыбнулась она, по-прежнему смотря сквозь меня, – Но я точно знаю, что не войду в список лучших.