Лебедева стояла у порога, держа в руках наполненный водой графин, и обеспокоенно наблюдала за мной.
По расписанию, комиссия начинает работу в десять утра. Но студентов пригласят не раньше одиннадцати. Члены комиссии, что представляют различные министерства и ведомства и заинтересованы в свободных, не из целевого набора, выпускниках изучают их личные дела и табели об успеваемости, задают уточняющие вопросы о них декану и заведующим кафедр. Бывают что за свободных, но перспективных выпускников разыгрываются целые сражения. И комиссии приходится вертеться, чтобы и спущенный план по обеспечению молодыми специалистами предприятия и стройки страны выполнить, и свою область кадров не лишить.
– Попробую договориться, чтобы Алина не фигурировала в деле, – наконец произнес он. – Жаль не мой район. – Митрошин опять вздохнул, тихо, сквозь зубы, выматерился, а затем, заметив что-то вдали, произнес. – Похоже, Болотов приехал.
– А ты точно не тайный поклонник Алины? – присоединилась к допросу Анечка. – Это не ты ей подбрасываешь цветы с записками? А в позапрошлую ночь исписал асфальт под ее окном? – на последнем предложении девушка, не выдержав, рассмеялась.
Алексей уставился на меня непонимающе, и я заподозрил, что с сексом в СССР глухо. Сперва ЗАГС – потом секс, а не как у нормальных людей.
– Чего смотришь? Соскучился? – заметив мой изучающий взгляд, ухмыльнулась Голдобина, – Уже жалеешь, что променял меня на эту? – с самодовольным видом она навела свой острый подбородок на Лебедеву.