Маре опустил голову. Сейчас последует вывод – очень печальный для него.
– Выслушайте меня! – продолжил штабс-капитан. – Мы оба в трудных обстоятельствах. Вы остались без бумаг, происхождения сомнительного, да еще во французской армии служили. Запросто примут за шпиона. В войну с ними разбирательство короткое: вывели за околицу и повесили на первом же дереве. А с меня начальство спросит за то, что от армии отстал. Вот тут победа над поляками и взятые с них трофеи зачтутся. А если будут и другие… Мы можем быть полезны друг другу. Я поручусь за вас честью, вы взамен будете при роте какое-то время. Есть у меня предчувствие, что нас ожидают большие дела. Да и егеря обрадуются. Меня Синицын просил передать вам просьбу от солдат не покидать роту. Они даже готовы платить вам жалованье из своих денег. Хотя, понимаю, что откажетесь?
– Да, – не стал отрицать я, – но я его в церкви освятил.
– Как только французы изготовят пушки к стрельбе, дают команду своим войскам лечь.
– В Смоленске спросите в аптеках спиртовую настойку опиума. Снимает боли.
– Наши деды – славные победы, вот кто наши деды! – хором отозвались егеря.