Я взял гитару и пробежался пальцами по струнам. Что ей спеть? Что если Антонова нашего, Юрия Михайловича? Про любовь у него замечательно. Простенько, но трогает душу. Нет, не буду. Простоваты песни Антонова для этого времени, тут привыкли к «изячному». В высшем обществе, естественно. Дамы здесь не какают, а порхают, аки бабочки, и пахнут розами. Ладно, ограбим французов. Нечего их, супостатов, жалеть.
— Как скажете, ваше сиятельство, — поклонился камердинер.
На том, собственно, и закончилось. Исправник пересчитал деньги, выдал мне расписку, расшаркался перед графиней и отбыл весьма довольный. А вот я не радовался. По приезду в город выяснилось, что часы мои стоят — сломались. Я потряс их над ухом — внутри механизма что-то болталось. Видимо, поломались, когда Фролка уронил девайс — часы здесь ни разу не противоударные. Придется терпеть до Петербурга — найти часовщика в Новгороде, наверное, можно, но вряд ли стоит. Сомневаюсь, что они здесь обеспечены деталями к швейцарским часам.
Маршал и полковник на время зависли, переваривая это невероятное сообщение. Маре нашелся первым.
— А теперь — рассказывай! — сказал генерал, заметив, что я утолил первый голод. — Как Гордей сгинул.
— Благодарю, Платон Сергеевич, — улыбнулся Александр, с любопытством заглянув в плошку. — Надо же! Такие маленькие, а сколько мучений.