— Воюют не числом, а умением, — улыбнулся Спешнев.
— Так я лекарь, — развел он руками. — Сами сказали. Вижу только то, что показывают.
— Никак нет, ваше высокоблагородие, — заверил Руцкий, но по глазам его Болхов, что именно это он и имел в виду. — Вы изволили спросить, я отвечаю. Почему мундир с прорехой? От того, что француз ударил меня штыком и разодрал его. Это случилось на Семеновских флешах, кои сначала мы отбили у неприятеля, а затем обороняли до подхода резервов. Поменять мундир у меня не было возможности, поскольку повелением его императорского величества был срочно вызван в Петербург. Уже здесь сшил другой. А в этом пришел на вечер…
— Прошу направить меня в действующую армию — в батальон, где служил, — выпалил я, будто с обрыва ухнув в речку.
Глаза у исправника стали по пятаку, у Виллие, впрочем, тоже — про деньги я ему не говорил. Только графиня улыбнулась, как мне показалось, радостно.
— Не успеем, — процедил генерал, и это было правдой. Поляки были уже совсем близко. Багратион ясно видел, что не успевают даже пушкари, лихорадочно катившие орудия перед строем егерей. Он вытащил из ножен шпагу. Смерти генерал не боялся, но погибнуть так глупо — за позициями своей армии, от пики польского улана…