Я исполнил просьбу. Стоны усилились. Опасаясь, что нас услышат, я оставил ее грудь в покое и приник к губам. Мне ответили — горячо, но не слишком умело. Я пустил в дело язык. Графиня замычала, ее тело стало сотрясать судорога. Внезапно оно выгнулось и застыло. Уже? Я убрал руку и выпрямился.
— Нет, — покачал головой Руцкий. — Михаил Юрьевич Лермонтов.
— Упрямый! — покачала она головой. — Ладно, слушай меня. Сегодня я даю званый вечер для знакомых и друзей. Из-за войны веселиться неприлично, потому устрою лотерею, все средства от которой пойдут в помощь раненым воинам. В числе предметов, кои будут разыграны, будут и твои вещи.
— А вы, часом, не из немцев будете? — ехидно спросил священник. — Уж больно хлопочете за них.
— А еще кавалерии полк! — хохотнул генерал. — Узнаю Руцкого. Всего ему и побольше.
— Так, ваше императорское высочество! — вразнобой загомонили раненые. — Истинный ангел.