– А нам можно? – загомонили другие офицеры.
– Откуда такие познания? – спросил генерал.
После того, как Маре вышел, Даву звонком вызвал адъютанта и продиктовал ему приказ. Подписав бумагу, он отослал офицера. Оставшись в одиночестве, взял в руки таинственную дощечку, которую, как и ассигнаты, перед приходом адъютанта прикрыл листом бумаги. Повертев в руках неведомый прибор, маршал обнаружил сбоку два выступа – один совсем маленький, другой подлиннее. Нажал на них поочередно. На стекле внезапно появилось изображение палочки, низ которой был красным, и какая-то надпись. Затем все мигнуло и исчезло. Даву осторожно положил прибор на стол. «И как Маре с ним разобрался? – подумал с удивлением. – Хотя с него станется. Учился в университете, водил дружбу с химиками. Умен, решителен. Много добьется, если привезет этого посланца. Или погибнет. В последнем случае хорошо бы вместе с гостем из будущего. Тогда я останусь единственным, кто знает о судьбе этой кампании и лично императора. Такое знание не имеет цены».
– Заживут спины, – махнул рукой Потапыч. – А пока в повозки запрягут. Хомут на шею и потащит. Кавалерийского коня для такого пользовать плохо, но при нужде… За лошадь в Смоленске большие деньги дают – утекает народ из города.
– От старой раны… еще не оправился, – ответил лекарь, жадно глотая воздух. – Говорил ведь на зарядной ящик сесть. Нет, надо геройство показать!.. – он укоризненно посмотрел на штабс-капитана.
– Прошу вас, Семен Павлович, сядьте! – поспешила графиня. – И вас, Платон Сергеевич, тоже прошу. Забираю свои слова обратно, была не права.